В. И. Немирович- Данченко. Её автором был очень популярный в той России писатель и журналист Василий Иванович Немирович- Данченко. В другой, в советской России эта фамилия ассоциировалось только с его младшим братом, известным театральным деятелем Владимиром Ивановичем Немировичем- Данченко, хотя ещё до середины 2. Но потом уехавший из России большевиков Василий Иванович оказался в числе запрещённых авторов, чьи книги были изъяты из массовых библиотек. Естественно, что к исходу ХХ века в нашей стране его не то что забыли, — о нём уже просто ничего не знали. В кратком предисловии к своей книге очерков «Кама и Урал» Василий Иванович писал: «Я был на Урале в 1.
Оне печателись в Деле, Историческом Вестнике, Русской Речи и Русских Ведомостях — и теперь впервые являются собранными вместе». Для нас, в связи с историей нашего города и края, непосредственный интерес представляют три очерка из этой книги — «Опять леса», «За Елабугой» и «Челны и Пьяный- Бор», в которых Василий Иванович описывает своё плавание на пароходе по Каме от Рыбной Слободы до Пьяного Бора. И хотя непосредственно в самой Елабуге он не был, а видел её только с палубы парохода, тем не менее, его очерки достаточно живо рисуют Прикамье, занятия, повседневность и характеры живших здесь людей, в том числе елабужских крестьян и купцов.
Кама и Урал: очерки и впечатления. Кама и Урал : (очерки и впечатления).
Текст очерков публикуется по изданию 1. При его подготовке были сохранены все особенности подлинника — орфография и правописание второй половины XIX века, за исключением достаточно специфических букв — «ятей» и «еров». Также были выправлены очевидные опечатки. Чтение подобного, не адаптированного к современной грамматике, текста не должно составить большого труда для современного читателя, зато взамен оно позволит ощутить вкус и звучание совершенно другой, ушедшей в далёкое прошлое русской речи. Что, наверное, также немаловажно при попытке узнать и понять наше историческое прошлое. В связи с тем, что современный читатель неизбежно встретит в публикуемом тексте устаревшие и непонятные слова, мной были составлены минимальные необходимые комментарии, сопровождающие данную публикацию. Примечания к тексту, принадлежащие В.
И. Немировичу- Данченко обозначены «звёздочкой»(*), написанные публикатором — цифрами. Для того, чтобы сделать возможным корректное цитирование публикуемого материала, пагинация указана по изданию книги «Кама и Урал» 1. А. Куклин, май 2. Кама и Урал. Источник: Вас. Немирович- Данченко. Кама и Урал (Очерки и впечатления). С.- Петербург, Типоргафия А.
Товар «Кама и Урал» В. Немирович-Данченко будет доставлен в один из наших магазинов или пунктов самовывоза. Также он может быть доставлен курьером или почтой РФ.
С. Суворина, 1. 89. Подготовка текста, публикация и примечания А. Куклин, 2. 01. 1 г. VI. Опять леса. За Лаишевым видимо хлебородная полоса пошла.
Земля хорошо обработана. На зеленой понизи деревня Мурзиха показалась — кучи навоза кругом, кровли соломенныя — издали хлевами пахнет. Все же народушку работа. Всякая семья сама собой облаживается.
Годы бывают, когда за двугривенный в день на страду мужика берешь — и то доволен. В сумерках мглистаго вечера едва наметилось Рыбное. Оно по косогору сползает к реке. У самой водыдомишки, два–три огонька мигают. Село богатое, а после волжских — куда неприглядное. Рыбное слободой зовется. Торгует эта слобода железом, вдосталь рыбу ловит.
Кама и Урал Немирович-Данченко В. Ограниченный просмотр - 2013. Кама и Урал: очерки и впечатл Немировича-Данченко «Кама и Урал», рассказывающих о купеческом городе Кунгуре 1876 г. В работе дана характеристика увиденного путешественником, его заметкам, как о социальных слоях городского общества, так и о бытовых подробностях провинциального города. 7 Немирович-Данченко В. Кама и Урал (очерки и впечат-ления). Немирович - Данченко Василий Иванович (23.12, по др.
А прямо перед нами панорама Камы, мало чем изменившаяся за прошедшие полтора. В И Немирович-Данченко. Эта книга будет изготовлена в соответствии с Вашим заказом по технологии Print-on-Demand. Воспроизведено в оригинальной авторской орфографии — ЁЁ Медиа, - Подробнее. Электронные тексты и коллекции библиотеки им. Немирович - Данченко В. Кама и Урал : (очерки и впечатления).
Здешние стерляди и осетры по всей Каме славятся. Пароход пристает сюда.— Кому рыбки? И дюжий загорелый как подошва рыболов к самому носу моему вскидывает полуторапудоваго осетра.— Не надо мне.— Чего не надо — ты пойми, рыба холостяк. Всем пароходом ешь ее — конца не будет. И рубашкой хороша и жиревая. И всего- то с тебя девять рублей за красавца сойдет. Рыба бьется в ней, томительно зевая; только и слышится шуршанье да шорох из этих своеобразных садков.
Новгородский сказ, северо- русский тип. Ничего инородческаго, говорят на распев, растягивают гласныя. Голоса громкие, смех задорный. И тут- же у кладбища часовенка на татарский лад строена.
Только руками разведешь. Геена огненная пышет из разверзстой пасти змия погибельнаго, а в этой геене, между прочими, сидит себе солдатик с ружьем и, не смотря на пламя, окружающее его, преспокойно курит трубку.
Земной рай тоженосит на себе заметные следы оригинальнаго творчества. Под кущами райских садов сидят за столом старцы.
На столе — посудины с вином и жареные поросята. Ангелы в воздухе трубят в длинные рожки, а в траве ползет змея, у которой во рту вместо жала какой- то необыкновенный цветок. Кто это у вас рисовал? Только без водки не может; смелости, говорит, той нет. У него такая правила: обопьется, а потом давай писать, с перепою–то у него разума больше.
Это, брат, как кому Господь определит. Другой с водки только спать горазд, а его, мастера нашего, с этого самаго пойла, поди как осеняет. Около Рыбной слободы, на грязном поле, словно насыпаны грязныя избы. У берега несколько недостроенных белян. Так и обносит смолистым запахом сосновых досок. Кое–где серебристыя пятна тальника, а за ним опять выступают на глинистых горбах убогия починки. Вся эта округа Уральским монастырьком зовется.— Где же монастырь?— Да тут нет, никогда и не бывало монастыря.
Так народ прозвал — и пошло. Рыбачут по найму, да и не стоит: меньше гривенника в день приведется получить, лучше идти беляны строить, коли на такое дело сподручен. Здешняя беляна по Каме, да и по Белой реке славится, а строителям тутошным перед другими великая честь! Уральский монастырек на беляну первый мастер.— Погодите- ка, баржи совсем перебьют дорогу вашим белянкам. Не далеко с белянами уйдешь! На беляну экую ли гору взвалить — все вынесет.— Станут и баржи большия делать.
Верст на сто поди лесу нет. Даже пни, которые были, повывернули и сожгли в заводских печах. У нас о лесоводстве ведь и понятия не имеют. На милость божию надеются, а чтобы по рациональней тратить это богатство и думушки нет! Только у вас и горя, что лес! Многовы в ем понимаете. Из одного дерева пять сажень дров нарубишь!— То- то вы и рубите!
Мачтовыя деревья да на дрова.— Это где же? Нешто я себе враг — мачтовое дерево на дрова изводить! Мачтовое дерево — на порубку тогда я пущу, коли оно переспелое. Четырнадцать вершков есть в комле — на мачту чудесно, а только на вершок перепустишь его, оно уж и переспело, пили его, либо руби.
Коли дряблый комель, какая же мачта тебе из лесины будет? Да еще кое- кому соску в рот дашь — пососи- де. Из- под топора дача выходит разреженною. Сиротливо, далеко одно от другаго стоят семянныя деревья; между ними пниторчат, молодая поросль робко выбирается из- под них; солнце, которому еще недавно и доступа не было в темную чащу, щедро обливает зноем и светом сырыя промежи, высушивая их.
А такие леса все чем дальше, тем усерднее продаются культурными баричами, прожигающими жизнь в столицах или за- границей, неимеющими понятия о том, какия сокровища сбывают они за безценок промышленникам. Большую часть этих угодий скупают купцы, но и крестьянство выступило недавно конкуррентом по лесоистреблению.— Вот у Техтерева, у помещика, зимой крестьянин наш полтораста десятин облаговестил, а нынче уже по Ижу–реке сплавил полторы тысячи сажень дров. Дровами- то он весь свой расход покрыл, а чаща- то еще только по краям тронута. Господь даст — в два лета всю свалит и немалый капитал наживет. На низменных местах, где произведена порубка, образуются луга, на высоких — пашни.— Тоже и нас без толку ругают, живописал лесопромышленник. У нас есть такия места.
Прежде там пахали, а теперь, через шестьдесят лет, строевой лес поднялся. Что ни лесина — то и капитал! На пахатной земле важный лес ростет. Возьми на дрова с него — слой в каждом полене толстый, середка камень.
А с лесу, что на простой земле вырос, какая радость? Тут десятками лет молодятник подымается.
Пусть выстоит, нальется да закаменеет комлем.— Дашь ты ему окрепу! Нет, ты схватил вон подряд да живым манером и свалил молодятник. Верь ему, обратился ко мне оппонент лесопромышленника, — ему что! Тут у одного помещика такая ли дуброва стояла — дедовская, рощена да выхолена но по нынешнему.
Что- ж бы ты думал: он к этому помещику в Питер послал, да с управляющим снюхался. Весь, де, ваш лес палом сгубило.
Одни, де, обгорелые пни остались. Тот продал ему, не глядя, пни- то эти за безценом, а он, поди, десять тысяч плотов кондоваго бревна из этих пней выгнал. Вон тот тебе про башкирские леса говорил, что они стоят еще. А как стоят, знаешь ли! Бирский купец такой есть — Уткин прозывается — он у башкирских старшин пятьдесят тысяч десятин крепколесья купил по пятиалтынному за десятину. Как перед Богом говорю.— У каких это старшин?— А башкиры их ханами зовут.
Да в вечное владение купил леса, с землею, по сплавной реке, по Белой.— Да что- ж они цен на леса не знают?— Башкиры- то? Башкиры народ смирный, робкий.
Будем прямо говорить — глупый народ. А Уткин им такую канитель развел, что ты бы и даром рад лес отдать. Он им что ввернул: у кого, говорит, земли много, с того и солдат много возьмут! Дал он им пустяки самые и сейчас же заложил Савостьянову всю эту округу за шестьдесят тысяч рублей, а потом в саратовском банке за него сто двадцать тысяч рублей взял. Вот оно у нас как дела- то делаются. Только крест с себя сними и капитал ухватишь. Так за своих ханов пять сел башкирских леса и потеряли.— По ихней дурости с них и рвут.— Потом опомнились, да уж поздно.
Ничего не поделаешь.— К адвокатам бы обратились!— Есть у нас это племя, как ему не быть; только знаешь, как мы называем его, адвоката- то? Тут, брат, простому человеку заступы нет. Всякий норовит сорвать с него, что можно. Темная ночь кругом.
Внизу плещется Кама, а воды не видать совсем. Пароход у самаго берега пробирался. Не то горбины глинистых холмов, не то избы.— Что это?— Село. Ловы здесь больше ночные.
Так до Елабуги вплоть пойдет.— Где же они ловят?— А на огонь, гляньте- ко туда. За деревней по берегу мелькало много огоньков. Когда пароход подбежал к ним, оказалось, что на песчаной отмели на шестах рогожные шалаши устроены.
Перед ними костры горят, выхватывая из окружающей тьмы толпы рыболовов. Песни слышались, только странно как- то — взвизгнет песня и замрет. Точно от боли кричать. На палтухах. 8) в два ряда снасти развешены. Картина полна оживления, по крайней мере, здесь, среди мертвых берегов.
Потом мы пригляделись к этому.